Весь этот месяц единственным счастьем в жизни Жюльена были минуты,
когда он отводил свою лошадь на конюшню. Коразов строго-настрого запретил
ему смотреть на покинувшую его возлюбленную: это не разрешалось ни в коем
случае, ни под каким предлогом. Но знакомый стук копыт его лошади, манера
Жюльена похлопывать хлыстом по воротам конюшни, чтобы вызвать конюха, иной
раз невольно тянули Матильду поглядеть из-за занавески в окно. Занавеска
была такая тоненькая, что Жюльену было видно сквозь нее. Ухитряясь незаметно
поглядывать из-под полей своей шляпы, Жюльен различал фигуру Матильды, но
глаз ему не было видно "А следовательно, и она не может видеть моих глаз, -
рассуждал он. - Это не значит смотреть на нее".